Первая любовь - Страница 3

— Вот еще глупости… Какое беспокойство? И о ком мне заботиться, если не о тебе? — Затем, словно считая тему закрытой, она произнесла совсем другим тоном: — Руки мыла? Знаешь ведь мое требование: перед едой руки должны быть чистыми. Чистота — залог здоровья!

Бекки невольно рассмеялась.

— Тетя! Ведь ты сама только что ушла из флигеля, чтобы не мешать мне приводить себя в порядок. А теперь спрашиваешь, чистые ли у меня руки?

— Мало ли что, — невозмутимо произнесла тетушка Кэт. — По дороге сюда ты могла поднять с земли какую-нибудь веточку или камушек… словом, каким-то образом испачкать руки. Так что мой вопрос вполне правомерен.

Я и забыла, что, когда речь идет о гигиене, тетушке отказывает чувство юмора, промелькнуло в мозгу Бекки.

— Не волнуйся, — сказала она, — с моими руками все в порядке.

Тетушка Кэт поставила перед ней чашку кофе, сливочник, придвинула сахарницу, села за стол и лишь тогда заметила:

— Это ты должна волноваться. Дизентерия — вещь неприятная. Никому бы не пожелала испытать ее на себе… уж прости, что говорю об этом за столом… Ну да ладно — раз ты уверена, что все в порядке, начнем наконец завтракать. Снимай крышки с тарелок.

— Так и знала, что будет овсянка! — улыбнулась Бекки, заглянув под крышку, которая находилась прямо перед ней.

Тетушка Кэт взяла ложку.

— Завтрак должен быть горячим. Терпеть не могу сухомятки.

Вот оно, подумала Бекки, несколько последних минут ожидавшая, когда же тетушка произнесет две свои любимые фразы.

В следующую минуту брови Бекки удивленно сошлись у переносицы.

— Творог со сметаной? — пробормотала она, сняв крышку со второй тарелки.

— Обязательно, — кивнула тетушка Кэт.

— Хм, странное сочетание: овсянка и творог…

— Это лишь на первый взгляд. Овсянка очень полезна, но у нее есть одно неприятное свойство: она способствует выведению из организма кальция, что плохо сказывается на состоянии зубов и костей. Значит, если ешь овсянку, нужно позаботиться о возмещении неизбежных потерь кальция. А творог — именно тот продукт, в котором много кальция. Так что сочетание овсянки и творога не такое уж странное, как может показаться на первый взгляд.

Пока тетушка Кэт читала небольшую лекцию, Бекки успела положить в кофе сахар, добавить сливки и, помешивая в чашке ложечкой, протянула:

— Понятно…

— Ты ешь, ешь! — спохватилась тетушка Кэт. — Что-то я разболталась, а соловья ведь баснями не кормят.

— Спасибо, тетя, — тихо произнесла Бекки, подразумевая в эту минуту не только завтрак.

Не любившая сантиментов тетушка Кэт вновь поспешила отмахнуться:

— Ешь!

На кухне наступила тишина, но ненадолго. Спустя некоторое время, подождав, пока Бекки опустошит тарелку наполовину, тетушка Кэт обронила:

— Ешь и рассказывай, что там у тебя стряслось.

Бекки на мгновение застыла, потом вздохнула и положила ложку. Аппетит у нее сразу пропал.

Однако тетушка Кэт была начеку.

— Но если прекратишь есть, то лучше ничего не говори, потому что я не стану слушать.

Подобное заявление вновь заставило Бекки улыбнуться.

— Ты способна слушать, только когда я ем?

— Да, — спокойно ответила тетушка Кэт, оставив без внимания прозвучавшую в словах Бекки добродушную иронию.

Пожав плечами, Бекки вновь взялась за еду.

— Ну хорошо… — Минуту-другую она размышляла о том, стоит ли рассказывать абсолютно все, и решила ограничиться общей картиной случившегося. — Тут такое дело: Джилл… как бы это сказать… возражал против моей поездки сюда, в Барнсмур. И это, притом что я заранее предупредила его о намерении отправиться на пленэр, чтобы дописать картину, начатую еще в прошлом году.

— Ах, вот оно что, — протянула тетушка Кэт, как показалось Бекки, со вздохом облегчения. И вдобавок улыбнулась с таким видом, будто хотела добавить: «Всего-то!».

Бекки на миг плотно сжала губы.

— Я расцениваю это как попытку ограничить мою свободу!

Окинув ее внимательным взглядом, тетушка Кэт пробормотала:

— Ну да, ну да…

И все.

Выждав немного, Бекки нетерпеливо заерзала на стуле.

— Больше ничего не скажешь?

— Нет — пока не увижу пустой тарелки.

— Ну, тетя!

— Ешь!

— Ух-х… — выдохнула Бекки, не в силах противостоять подобной настойчивости.

Доесть овсянку было делом нескольких секунд.

— Вот, — сказала Бекки, отодвигая опустевшую тарелку.

В ту же минуту тетушка придвинула к ней другую, с политым сметаной творогом. Глядя на него, Бекки неуверенно пробормотала:

— Еще и это… Вообще-то я, по-моему, сыта…

— Ничего подобного. Я нарочно все так рассчитала, чтобы в желудке у тебя хватило места и для овсянки, и для творога.

Тут Бекки пришло в голову применить тактическую хитрость. Почему бы не обратить методы тетушки против нее же?

— Хорошо, съем и творог, — сказала она, — но за это ты расскажешь мне, случались ли у тебя подобные ситуации с твоим мужем.

Тетушка посмотрела на нее.

— С моим мужем… — Грустно улыбнувшись, она устремила взгляд за окно, и в ее глазах появилось отсутствующее выражение.

Ох, не надо было этого говорить, спохватилась Бекки. Зачем бередить человеку раны…

Но тетушка Кэт уже справилась с приливом грусти.

— Так вот что я тебе скажу, милая моя: у меня таких проблем не было. Собственно, вообще никаких. Мой Сид не требовал от меня ничего такого, о чем ты говоришь. Хотя, допускаю, что просто не успел. Мы так недолго были вместе. — Она печально покачала головой. — Ох, да я что угодно отдала бы, только бы не разлучаться с ним… Понадобилось бы — вообще из дому не выходила бы!